Новочеркасское танго

До наших дней дошли красноречивые свидетельства того, что накануне Первой мировой войны во многих странах получил распространение небывалый всплеск тяги к развлечениям. Люди, интуитивно предчувствуя приближение гигантских катаклизмов, стремились поглубже втянуться в водоворот бесшабашных увеселений. Это было характерно для большинства регионов России и даже для тогдашнего Новочеркасска. Так, в начале 1914 года «Донские областные ведомости», не скрывая удивления, писали: «В последнее время отличительной чертой наших горожан является какая-то особая повышенная жажда развлечений. С 6 и до 10 часов вечера на Московской улице и Платовском проспекте можно видеть густую дви­гающуюся толпу, которая, точно свеча на огне, тает, исчезая в освещенных дверях разных заведений, а также поспешно направляется в театр и клуб. На всех лицах яркой чертой лежит жажда развлечений… Лети также жгут время как их матеря и отцы».

В каскаде всевозможных увеселений особое место занимал входивший тогда в моду танец «танго». О нем ожесточенно спорили, стремясь оценить его влияние на эволюцию общественных нравов. Абсолютное большинство спорщиков считало этоттанеи крайне неприличным, «уродующим моральные устои общества». В печати против танго была поднята шумная кампания. Его стали именовать «танцем дикарей», «нелепым скольжением», «сонным шараханьем».

В защиту танго неожиданно выступило популярное столичное издание «Голос Москвы». Это выступление было расценено во множестве газет и журналов как неслыханно крамольное, шедшее вразрез с борьбой за высо­кую нравственность. В периодике появился поток комментариев. Не удер­жались от них и в Новочеркасске. «Донские областные ведомости» ограни­чились, правда, предельно кратким сообщением: «Голос Москвы» реши­тельно выступил в защиту гонимого всем духовным миром нового и, надо признаться, в достаточной степени циничного негритянского танца танго".

В этом вызывающем сейчас улыбку комментарии удивляет не то, что танец был объявлен «циничным». Газеты буквально соревновались в поиске подобных хлестких эпитетов. Куда поразительнее, что танец был назван «негритянским». Этим, видимо, стремились подчеркнуть: танцевать его впору только туземцам. Подтвердилась крайняя неосведомленность тогдашних «знатоков»: ведь танго ведет свою родословную от старинных испанских танцев, близких к фламенко; а в своем современном виде оно зародилось в Латинской Америке.

Не повезло танго и в послереволюционные годы. Его поспешили записать в разряд проявлений «пережитков буржуазной культуры». Лишь в середине 30-х годов танец был официально «реабилитирован» и стал исполняться публично. Старожилы Новочеркасска, вспоминая те времена, рассказывают, как они были удивлены появлению одной афиши, извещавшей о концерте художественной самодеятельности в Ломе Красной армии (ныне городской Лом культуры). В ней среди номеров концертной программы было указано и танго. Причем, названо оно было «новочеркасским». В этом, видимо, проявился патриотизм местных артистов. Так, вопреки изысканиям искусствоведов, выяснилось, что танго можно именовать не только «аргентинским», «андалузским», «креольским», но и «новочеркасским».