Ясная Поляна - Новочеркасск

Побег Л.Н. Толстого из Ясной Поляны незадолго до его кончины -факт общеизвестный. Однако далеко не все знают о том, что писатель собирался тогда добраться до Новочеркасска, где рассчитывал с помошью родственников найти решение житейских проблем. Словом, речь шла о побеге в Новочеркасск.

Решение отправиться в донскую столицу было принято уже на пути из Ясной Поляны: во время встречи Льва Николаевича с сестрой Марией Николаевной в местечке Шамордино. Среди многочисленной родни сестра была чуть ли не самым близким для него человеком. Об этом свидетельствует история их взаимоотношений. Небезынтересно остановиться на ней под­робнее, ведь эта женщина была тесно связана с Новочеркасском и именно благодаря ей Толстой обратил в последние дни земного бытия свои нерас­траченные надежды к донскому городу.

Жизнь Марии Николаевны складывалась весьма непросто. Мать девоч­ки (тоже Мария Николаевна) умерла после ее родов. Начало самостоя­тельной жизни обернулось неординарным шагом: Мария Николаевна ухитрилась в ранней молодости выйти замуж за своего двоюродного брата В.П. Толстого. Она родила от него четырех детей, но брак, как и следовало ожидать, оказался несчастливым. Затем она влюбилась в писателя И.С. Тургенева, но и здесь ее ждало разочарование. Потом ее избранником стал иностранец — виконт де Клен. От брака с ним родилась дочь. Однако это замужество завершилось уходом Марии Николаевны в монастырь. Лев Николаевич активно сопереживал в связи с неудачами в личной жизни сестры, стремился ей помочь.

Это красноречиво подтверждают перипетии взаимоотношений Марии Николаевны с И.С. Тургеневым, знакомство которых состоялось осенью 1854 г. Их любовная история наделала много шума. Литературовед В.Б. Шкловский писал: «Между Иваном Сергеевичем Тургеневым и Марией Николаевной Толстой был роман. Мария Николаевна получила развод… и брат надеялся или считал несомненным, что Тургенев должен жениться на его сестре, про любовь к которой он ей говорил, может быть, говорил и Льву Николаевичу». Однако этого не произошло. По выражению Льва Николаевича, Тургенев был человеком, который не столько любил кого бы то ни было, сколько любил любить. Такое занятие ему наиболее удавалось во взаимоотношениях со знаменитой французской певицей Полиной Виардо. А Мария Николаевна стала для него всего лишь прото­типом героини очередного литературного произведения — повести «Фауст».

Обида за сестру сделала Льва Николаевича наиболее участливым советчиком и утешителем, наложила негативный отпечаток на все дальнейшие отношения Толстого и Тургенева. Дело дошло до того, что весной 1861 года в имении поэта А.А. Фета между двумя знаменитыми писателями произошла ссора. После нее Толстой послал Тургеневу вызов на дуэль, а своего слугу направил тут же за дуэльными пистолетами. Но поединок не состоялся. Через некоторое время Толстой повторил свой вызов, но на этот раз он пригласил Ивана Сергеевича приехать для «смерт­ной дуэли» на опушку леса с ружьем, чтобы стреляться «по-настоящему». Инцидент был исчерпан лишь осенью того года после взаимных извинений.

Эти потрясения, породившие в жизни Льва Николаевича и Марии Николаевны поток обоюдных переживаний, отозвались затем упрочением их тяги к взаимному общению в трудные минуты жизни. Стоит ли удивляться, что в октябре 1910 г. Толстой, покинув Ясную Поляну, заехал к сестре в Шамордино?! Там и был выбран в качестве цели дальнейшего маршрута писателя Новочеркасск, в котором жила дочь Марии Николаевны от второго брака — Елена Сергеевна. Племянница Толстого была замужем за Иваном Васильевичем Денисенко, служившим председателем гражданского отделения Новочеркасской судебной палаты. Этот высокопоставленный чиновник мог быть полезен Толстому и его спутникам при оформлении документов для выезда за границу.

Дочь Толстого -Александра Львовна, присоединившаяся к попутчикам отца уже после его отъезда из Ясной Поляны, вспоминала: «Предполагали ехать до Новочеркасска, а в Новочеркасске остановиться у Денисенко (дочери тети Маши), попытаться взять с помощью мужа ее, Ивана Васильевича Денисенко, заграничные паспорта, и, если это удастся, ехать в Болгарию. Если же нам не выдадут паспорта, то ехать на Кавказ».

Причем, Лев Николаевич предполагал даже, что сам он сможет обойтись без паспорта и выедет за границу под видом слуги. Сопровож­давший писателя врач Душан Маковиикий писал в «Яснополянских записках» о том, что в Новочеркасске следовало «решить куда окончательно направить путь — на Кавказ или, раздобыв для нас, сопровождавших Л.Н., паспорта (»У вас у всех виды, а я буду вашей прислугой без вида" — сказал Л.Н.), поехать в Болгарию или Грецию".

Толстой имел некоторое представление о донской столице. Есть сведения о том, что он побывал здесь еще в молодости. Краеведы считают, что писатель ненадолго останавливался в Новочеркасской гостинице «Европейская» в середине дня 24 января 1854 года. В рассказе «Метель» он, кстати, упомянул эту поездку. Известно также, что в Новочеркасск из Ясной Поляны была прислана в помощь Елене Сергеевне Денисенко горничная. В донском городе жили и некоторые поклонники таланта писателя, переписывавшиеся с ним и его женой Софьей Андреевной. Получил он отсюда даже бесхитростный презент — мед.

И вот наступил момент, когда и сам Толстой решил отправиться в степной город. Покидая Шамордино, он оставил сестре Марии Николаевне записку: «Не могу выразить… голубушка Машенька, моей благодарности за твою любовь и участие в моем испытании. Я не помню, чтобы всегда любя тебя, испытывал к тебе такую нежность, какую я чувствовал эти дни и с которой я уезжаю».

Вспоминают, что Толстой и его спутники сели в поезд без билетов. Они были куплены уже в дороге. Причем, — в целях конспирации, до Ростова-на-Дону, хотя предполагалось сойти в Новочеркасске. Увы, в степной город Толстому добраться, как известно, было не суждено. Болезнь писателя остановила эту поездку на станции Астапово, где он и завершил свой жизненный путь.

….С той поры минуло много лет, но оказалось, что следы новочеркас­ского окружения Толстого не растаяли бесследно: яснополянская горни­чная, служившая у Денисенко, дожила в нашем городе до времен, которые мы называем недавним прошлым. Хорошо помню, как в 1961 году после долгих поисков нашел, наконец, ее обиталище на улице Народной (теперь на этом месте многоэтажный дом). С волнением вступил через распахнутые настежь ворота в уютный дворик и назвал встретившейся женщине имя и отчество бывшей горничной. Незнакомка сказала, что я опоздал: ее только-только увезли. «Можно ли с ней встретиться?» — поинтересовался в досаде я. Ответ был не утешительным: «Нет, ее увезли хоронить».

Так я стал невольным свидетелем того, как окончательно оборвалась та самая спасительная нить, за которую пытался ухватиться в конце своей жизни Лев Толстой.