Российские колумбы. глава 5

Владимир Маркин
Глава 5
Первое открытие россиян в южном полушарии и невероятные приключения доктора Шеффера на Гавайских островах.

Отгремели залпы Отечественной войны 1812 года. Наполеоновские войска отступали, преследуемые союзными армиями России, Пруссии и Австрии. Боевые действия на Балтике прекратились, и Российско-Американская компания после шестилетнего перерыва вновь намеревалась снарядить корабль к американским берегам.
Подходящего для этой цели российского корабля в Кронштадте не оказалось, и правлению компании пришлось купить у заезжего американского капитана его судно. Трехмачтовый корвет водоизмещением 335 тонн назвали «Суворов». Командование кораблем принял капитан-лейтенант Макаров, но затем правление компании вынуждено было его уволить, и капитаном стал молодой двадцатипятилетний лейтенант Михаил Лазарев. Помощником капитана и старшим офицером корабля назначен лейтенант Унковский. В распоряжение капитана поступило 37 человек флотского экипажа, комиссионер компании, его помощник, судовой врач и семь пассажиров.
Судовым врачом был доктор Георг Шеффер, немец по национальности, родившийся в Баварии. Егор Антонович, как называли его русские, прибыл в Россию в 1808 году в качестве практикующего врача. Прекрасно владел четырьмя европейскими языками. Во время войны с Наполеоном он руководил созданием воздушных шаров для наблюдения за продвижением французской армии под Москвой, а по-окончании войны нанялся доктором в Российско-Американскую компанию.
Отношения молодого амбициозного капитана и энергичного, деятельного доктора с характером авантюриста как-то сразу не сложились. С первых же дней плавания зародилась их откровенная неприязнь друг к другу.
21 октября 1813 года «Суворов» вышел из Кронштадта и направился в Англию, вновь ставшую союзницей России. В Портсмуте Лазарев рассчитывал пробыть три недели, однако из-за нерасторопности молодого и неопытного комиссионера компании пребывание русского корабля в Англии растянулось на три месяца. Капитану даже пришлось самому отправиться в Лондон, оставив старшим на корабле своего помощника лейтенанта Унковского, и заняться получением груза, доставкой и погрузкой его на корабль.
Наконец 27 февраля 1814 года настал долгожданный день выхода корвета из Портсмута. Берега Европы остались позади. Могучие океанские волны раскачивали корабль, проверяли на прочность  его и его экипаж. У острова Мадейра «Суворов» задержался на два дня, и пополнил запасы продовольствия свежими продуктами.
Преодолев просторы Атлантики, утром 21 апреля россияне увидели на горизонте знаменитую гору Сахарная голова, словно маяк, указывавшую вход в просторную бухту, на берегу которой раскинулся Рио-де-Жанейро. К вечеру корвет «Суворов» отсалютовал семью выстрелами крепости Сан-Себастьян и встал на якорь.
На берегу офицеров корабля принял российский посланник при дворе португальского вице-короля граф Пален. Спустя несколько дней, он сам посетил корвет и передал офицерам корабля приглашение на торжественную церемонию и обед по случаю дня рождения вице-короля.
Снабжением корабля всей необходимой провизией и водой занимался недавно назначенный на должность генерального консула России в Рио-де-Жанейро естествоиспытатель и натуралист, член Петербургской Академии наук, доктор Григорий Иванович Лангсдорф.
Стоянка «Суворова» в южноамериканском порту длилась чуть больше месяца. Вновь капитану пришлось вмешаться в действия комиссионера компании и ускорить погрузку товаров на корабль. 24 мая россияне снялись с якоря и продолжили свое путешествие.   
Первоначально Лазарев планировал обогнуть мыс Горн, однако же из-за вынужденных задержек маршрут пришлось изменить. В это время года в проливе Дрейка преобладали сильные западные ветры, препятствовавшие прохождению в Тихий океан, и капитан повел корабль «маршрутом Гагемейстера» – через Атлантику к мысу Доброй Надежды, а затем через Индийский океан к берегам Австралии.
Три месяца корвет «Суворов» непрерывно находился в море. Сильнейшие штормы и ураганные ветры вновь и вновь испытывали его на прочность. Разбушевавшиеся волны бросали корабль из стороны в сторону, не раз захлестывали и прокатывались по палубе. Иногда внезапно налетавший холодный южный ветер  обрушивал на корабль проливные дожди с сильнейшим градом и снегом. Не выдерживали снасти и такелаж, но умелые и слаженные действия экипажа помогли преодолеть все трудности.   
24 августа 1814 года корвет «Суворов» зашел в бухту Порт-Джексона. Русские моряки привезли в далекую английскую колонию весть о разгроме наполеоновских войск и были приняты очень радушно. Губернатор Нового Южного Уэльса Л. Макуори позволил русскому корвету встать на якорь в бухте напротив своей резиденции, хотя обычно иностранным судам стоять здесь не разрешалось.
В честь русских офицеров англичане устраивали балы и приемы, охотно знакомили их с окрестностями Порт-Джексона и особенностями жизни в молодой и процветающей колонии. Губернатор Макуори всячески содействовал освоению новых земель и развитию сельского хозяйства. Во вновь открытых внутренних районах континента возникали новые поселения, прокладывались дороги. Русские моряки с удивлением замечали, что бывшие преступники, сосланные из далекой метрополии, начинали здесь новую жизнь, получали землю, обзаводились хозяйством и жили даже лучше, чем простые граждане в самой Англии.
Быстро пролетели три недели отдыха в неведомом краю, и вновь русский корабль вышел в океан. Лазарев спешил к берегам Северо-Западной Америки, чтобы до наступления зимы в Северном полушарии прибыть в Новоархангельск.
С каждым днем все заметнее ощущалось приближение тропиков. С пересечением Южного тропика погода совсем наладилась. Небо очистилось, и свежий попутный ветер гнал корабль в нужном направлении.
28 сентября изредка стали появляться птицы. К вечеру их уже довольно много кружило над кораблем, что, несомненно, являлось признаком находящейся поблизости земли.  Однако же на карте впереди по курсу корабля никакой земли не было. С наступлением темноты, опасаясь налететь на коралловые рифы, Лазарев приказал убавить парусов и усилить бдительность. Около полуночи, при лунном свете впередсмотрящий заметил впереди пенящиеся буруны. Корабль отвернул в сторону и лег в дрейф.
На рассвете при тихой погоде и прекрасной видимости моряки увидели впереди пять низменных, покрытых растительностью, коралловых островков. На южном, более крупном острове,  отчетливо просматривались довольно высокие кокосовые пальмы.
Корабль снялся с дрейфа и приблизился к островам на расстояние двух с половиной миль. На воду спустили две шлюпки. В первой отправились Лазарев и Унковский с гребцами-матросами, на второй – штурман Российский и доктор Шеффер. Приближаясь к брегу, бросили лот, но до дна не достали – даже вблизи берега глубина была более 25 саженей. Море было совершенно спокойным, и шлюпки без всяких затруднений пристали к коралловому барьеру, соединявшему острова в единую цепь.
На берегу россияне увидели огромное количество морских птиц. Они были совершенно не пугаными и при виде человека даже не двигались с места. Чтобы пройти, приходилось руками отодвигать их в сторону. По краям остров зарос густым кустарником, а в центре возвышались кокосовые пальмы и плодоносящие деревья. Собрав множество плодов, моряки вернулись на корабль.
Лейтенант Лазарев собрал всю команду и объявил, что на картах эти острова не обозначены, а значит, честь их открытия принадлежит русским морякам. Под всеобщее одобрение и крики «ура!» острова эти назвали островами Суворова.
По астрономическим наблюдениям производимым в полдень и ночью определили географические координаты островов - 13° 12' 30" южной широты 163° 28' 30" западной долготы.
На следующий день моряки тщательным образом обследовали каждый из пяти островов и нанесли их на карту. На мелководье, вблизи одного из островков, россияне едва не поверглись нападению акул, в изобилии водившихся в лагуне. К вечеру на корабль вновь доставили множество свежих плодов, так необходимых для здоровья моряков в многодневном и трудном плавании.
Впоследствии эти острова, расположенные в архипелаге островов Кука, получат название атолла Суворова. Этот коралловый атолл поднимается из глубин океана и образует на поверхности неправильной формы вытянутое кольцо, протянувшееся на девять миль, шириной в шесть миль, с мелководной лагуной посередине. Большая часть кольца атолла находится на уровне воды, и над поверхностью океана возвышаются лишь те пять небольших островков, открытых русскими моряками.
Продолжив плавание, корвет «Суворов» целые сутки шел под малыми парусами, опасаясь налететь на коралловый риф. Лишь когда в воздухе исчезли морские птицы, на корабле вновь подняли все паруса.
10 октября россияне вторично пересекли экватор и вступили в Северное полушарие. Устойчивый северо-восточный пассат, господствовавший в тропической зоне, заставлял корабль лавировать и всячески замедлял его продвижение на север.
Лишь на параллели 38° северной широты подул свежий попутный юго-западный ветер, и корабль значительно прибавил в скорости. С каждым днем становилось все более прохладней. Иногда вдруг налетали шквалы с дождем и мокрым снегом. По астрономическим наблюдениям в скором времени должны были показаться американские берега.
11 ноября из-за тумана с дождем и мокрым снегом берегов Америки рассмотреть не удалось. Лишь на следующий день сквозь утренний туман моряки рассмотрели очертания далеких гор, а к полудню, когда туман рассеялся, горы стали видны довольно отчетливо. Склоны их были покрыты лесом, а вершины белели от снега. Севернее виднелась плоская снежная вершина горы Эджкомб, главного ориентира входа в Новоархангельскую бухту.
Но погода вновь испортилась. Внезапно налетали шквалы, и кораблю еще несколько дней пришлось лавировать у входа в бухту.
18 ноября 1814 года, спустя 13 месяцев и 10 дней после выхода из Кронштадта корвет «Суворов» бросил якорь в гавани Новоархангельска. Прибытие корабля из России стало огромным событием для жителей главного поселения Русской Америки. С особой радостью были встречены вести о разгроме наполеоновской армии.
Жизнь в поселении наладилась, и в Новоархангельске уже несколько лет никто не испытывал нужды в продуктах питания. Порой даже появлялись излишки продовольствия, которые правитель Баранов немедленно отправлял в другие поселения Русской Америки и даже на Камчатку.
Выгрузив на берег доставленные товары, моряки занялись ремонтом корабля и подготовкой его к зимовке. Большую часть экипажа поселили на берегу в теплых казармах. На корабле остались лишь те, кто нес караульную службу. Баранов предупредил капитана о возможных попытках проникновения на корабль индейцев с целью захвата оружия. Всю зиму корвет «Суворов» простоял на якоре в гавани Новоархангельска.
Доктор Шеффер заявил Баранову, что больше не намерен продолжать плавание на корабле. Правитель был только рад такому решению. Страдающих разными болезнями в Новоархангельске было предостаточно, а квалифицированные врачи приезжали сюда не часто. Лейтенант Лазарев, впрочем, также рад был избавиться от человека, с которым его отношения за время плавания испортились окончательно. 
В начале мая 1815 года правитель Баранов поручил Лазареву отправиться на «Суворове» с грузом провизии на острова Прибылова и остров Уналашку, где велся промысел морских котиков и сивучей.
Корвет покинул Новоархангельск и 22 мая подошел к островам Прибылова; сдав груз, он направился к Уналашке. Через неделю Лазарев был уже в Капитанской гавани острова Уналашка. Спустя три дня, получив новый груз, состоящий из шкур песца, морского котика и сивучей, он отправился в обратный путь. 14 июня корвет «Суворов» вернулся в Новоархангельск.
Баранов был очень доволен столь быстрым и успешным рейсом корабля. Лазарев стал настаивать на возвращении «Суворова» в Санкт-Петербург. Правитель медлил с ответом. Он намеревался снарядить корвет еще в один рейс к Алеутским островам, однако, вероятно, в скором времени передумал и дал согласие грузить шкуры для отправки в Россию. По замыслу правителя корвет «Суворов» вместе со шхуной «Открытие» под командованием лейтенанта Подушкина для проведения торговых операций должен был посетить Гавайские острова, а затем отправиться в перуанский порт Кальяо. Из Перу корвет возьмет курс к мысу Горн, а «Открытие» вернется в Новоархангельск.
Но тут произошло событие, несколько изменившее намеченные планы и, вероятно, по недоразумению, запятнавшее безупречную репутацию лейтенанта Лазарева. А началось все с того, что в начале июня, когда Лазарев был на Уналашке, в гавань Новоархангельска прибыла американская шхуна «Падлер». Ее владелец и капитан Хант уведомил Баранова, что является поверенным в делах меховой компании Астора, и некоторое время назад он имел несколько факторий в районе устья реки Колумбии. С началом конфликта между Англией и Северо-Американскими Соединенными штатами, опасаясь занятия этой территории англичанами, продал свое торговое заведение и перебрался на Гавайские острова. Там он купил шхуну и прибыл в русские владения, чтобы укрыться от англичан. Баранов позволил американцу встать в гавани на якорь, однако же, сильно сомневался в правдивости его рассказа. Слишком уж хорошо знал он этих коварных и хитрых бостонских купцов. Правитель негласно распорядился вести скрытное наблюдение за судном.
Спустя неделю в Новоархангельск вернулся «Суворов» и встал на якорь неподалеку от «Падлера». Американец нанес визит на русский корабль, а Лазарев не замедлил посетить американскую шхуну. Чтобы скрасить скучную и однообразную жизнь моряка на рейде, не раз проводили они вечера за веселым хмельным застольем.
Наблюдатели доложили Баранову, что Хант ищет встречи с индейцами, а под покровом ночи к его шхуне подходила индейская байдарка. Желая окончательно разобраться в истинных намерениями пребывания американского торговца в Новоархангельске, Баранов направил двух приказчиков компании на «Парлер» для досмотра шхуны. Но Хант отказался пустить их в трюм, и на палубе завязалась драка. Тут же от пристани отошли два баркаса с Барановым и вооруженными промышленниками. Они подошли к шхуне с двух бортов и взяли ее на абордаж. После непродолжительной стычки американские матросы и сам Хант были арестованы. В трюме Баранов обнаружил несколько ящиков с новыми английскими ружьями и бочки с порохом. Хант был уличен в продаже оружия индейцам. Правитель объявил, что судно со всем грузом конфисковано, а команда будет выслана с американскими китобойными шхунами, часто посещавшими русскую гавань.
В самый разгар происходящих событий на «Суворове» услышали шум, выстрелы из ружей и увидели на палубе американской шхуны русских промышленников и Баранова. Лазарев и Унковский отправились на ялике узнать, что там происходит. Вероятно, арестованный Хант попросил помощи у своего приятеля, русского капитана. Тут неожиданно для всех Лазарев вдруг принял сторону Ханта и потребовал освободить его и вернуть шхуну. Баранов был страшно разгневан и заподозрил Лазарева в тайных сделках с американским торговцем.
В тот же день Баранов приказал капитану «Суворова» прекратить погрузку на корабль и немедленно выйти в море на патрулирование берегов русских владений для пресечения действий контрабандистов. Однако лейтенант Лазарев открыто выразил свое неповиновение. Корвет «Суворов» принадлежал Российско-Американской компании, а сам  капитан находился у нее на службе, и обязан был подчиниться распоряжениям правителя Русской Америки. Тогда Баранов потребовал от Лазарева, чтобы корабль немедленно был поставлен под пушечный выстрел крепости и находился там до особого распоряжения.
Но 25 июля 1815 года, на рассвете,  корвет «Суворов» снялся с якоря и, подняв паруса, покинул гавань Новоархангельска. Из крепости прозвучал предупредительный выстрел, но корабль, подгоняемый свежим попутным ветром, продолжал следовать к выходу из бухты. Лейтенант Лазарев самовольно покинул главное поселение Русской Америки.
Через две недели «Суворов» посетил залив Сан-Франциско. За восемь дней пребывания в Калифорнии русские моряки осмотрели окрестности президио и посетили миссию Сан-Франциско. Пополнив запасы провизии свежим мясом, пшеницей, овощами и фруктами, россияне отправились к берегам Перу.
24 ноября корвет «Суворов прибыл в порт Кальяо, находящийся в девяти километрах от столицы Перу – города Лимы.  Впервые русские моряки посетили западное побережье Южной Америки, и это вызвало огромный интерес у жителей этой испанской колонии. В порт один за другим потянулись экипажи. Члены богатых аристократических фамилий Лимы приезжали на корабль с дамами. Испанцы с удивлением и восхищением осматривали вычищенный до блеска и ухоженный российский корабль, который выгодно отличался от небольших, потрепанных и грязных шхун, стоявших по соседству.
Целую неделю русские моряки принимали гостей, а затем с ответными визитами посещали Лиму. Одновременно продвигались дела Российско-Американской компании.
Россияне посетили то место, где 68 лет назад стоял старый город Кальяо. Летним вечером 1747 года город был стерт с лица земли страшным землетрясением. Тогда в Кальяо проживало более четырех тысяч жителей. Прекрасные дома, построенные по европейскому образцу, утопали в зелени фруктовых садов. Три монастыря, владевшие несметными богатствами, возвышались над городом.
Однажды теплым летним вечером вдруг раздался оглушительный треск. Земля содрогнулась, и со страшным грохотом стали рушиться дома. Вода вдруг отхлынула от берега и порт, в котором стояло множество кораблей, оказался сухим. Через несколько секунд огромная волна обрушилась на город и прокатилась по суше на три мили в сторону Лимы. Город Кальяо исчез и на его месте образовался мелководный залив и пролив, отделяющий сейчас остров Лоренцо от материка.
Лима, в которой проживало тогда около 80 тысяч человек, к удивлению россиян оказалась невзрачным, грязным, захолустным городом. Большинство домов были одноэтажными и строились не из кирпича, а из плетеного хвороста, промазанного землей. Только такие дома могли выдерживать землетрясения, случавшиеся в Перу по нескольку раз в год.
Почти три месяца провели россияне в Перу. Наконец 15 февраля 1816 года, приняв на борт последнюю партию перуанского бальзама и хинина, Лазарев приказал сниматься с якоря. «Суворов» взял курс на юг.
С приближением к мысу Горн погода резко ухудшилась. Шквалистые ветры и огромные волны нещадно трепали корабль. Температура опустилась почти до нуля. Вблизи мыса Горн налетел такой шторм, что «Суворов» едва смог его выдержать. В трюм стала прибывать вода, и матросы пустили в ход все помпы, чтобы ее выкачать.
22 марта зловещий мыс Горн остался позади. С продвижением к северу погода постепенно улучшалась, и моряки смогли, наконец, просушить одежду и часть парусов.
После выхода из Перу матросам прибавилось забот. Лазарев решил привести живыми в Санкт-Петербург несколько диковинных животных - лам, огромных черепах и попугаев. Благодаря хорошему уходу все животные выдержали тяжелое путешествие и были благополучно доставлены в российскую столицу.
15 июля 1816 года корвет «Суворов» бросил якорь на Малом Кронштадтском рейде. На третий день на корабль прибыли директора компании и поблагодарили Лазарева за успешное выполнение кругосветного плавания.
Всех животных, а также редкостные вещи, собранные капитаном в разных частях света, передали правлению Петергофского дворца, где во время праздника 24 июля их поместили в саду для всеобщего обозрения. Император Александр I с царицей и свитой приезжал посмотреть на диковинных животных.
Ни капитан, ни офицеры корабля не были представлены императору и никаких наград за успешное кругосветное плавание не получили.
Спустя некоторое время после возвращения «Суворова», в столице узнали о происшествии в Новоархангельске. Главное правление Российско-Американской компании потребовало привлечь лейтенанта Лазарева к ответственности. Но морское министерство целиком стояло на стороне офицера. Разбирательство длилось около двух лет, в результате чего лейтенант Лазарев был полностью оправдан.
   
Незадолго до ухода корвета «Суворов» из Новоархангельска правитель Баранов получил от американского капитана неприятное известие: судно «Беринг», остановившееся у берегов гавайского острова Кауаи  с целью пополнить запас провианта и закупить сандалового дерева, было захвачено местным королем Каумуалии . Стоимость судна со всем его грузом составляла более ста тысяч рублей, и потеря его нанесла бы существенный урон компании. Однако Баранов не хочет принимать скоропалительных решений, надеясь, что могущественный король Камеамеа в скором времени сам разрешит ситуацию. Внутренняя обстановка на Гавайях была такова, что власть Камеамеа, желавшего вести торговые отношения с русскими поселениями в Америке, распространялась на шесть крупных островов архипелага. Король двух северных островов Каумуалии формально поддерживал желание Камеамеа единолично вести торговлю с иностранцами, однако в тайне вынашивал коварную идею устранения короля и захвата власти над всем архипелагом.
Время шло, а известий об освобождении захваченного корабля так и не поступало. Жаждущему приключений, смелому и находчивому доктору Шефферу наскучила жизнь в сыром, дождливом Новоархангельске, и Баранов, понимая, что вряд ли удастся найти для этой цели более подходящего человека, направляет его на Гавайские острова, чтобы вернуть русское судно и наладить торговлю сандаловым деревом.
В октябре 1815 года на американской шхуне «Изабелла» Шеффер прибывает на остров Гавайи, самый большой из архипелага. Он представляется королю Камеамеа русским врачом и ботаником и осторожно начинает переговоры о возвращении корабля. Однако Камеамеа не может вернуть захваченное судно, находящееся в руках его противника на другом острове, и вопрос о торговле сандаловым деревом также остается не решенным. Обосновавшиеся на острове американцы и англичане не горели желанием видеть своими соседями русских поселенцев и всячески старались выставить в неприглядном свете незваного гостя. Но Шеффер, как человек, умеющий найти выход в трудных ситуациях, не сдается и завоевывает доверие короля своими профессиональными способностями. Он избавляет Камеамеа от сердечного недомогания  и излечивает от желтой лихорадки его жену, королеву Каахуману. Благодарный король выделяет участок земли в Гонолулу на острове Оаху и разрешает постройку торгового дома. Министр короля Куакини, брат королевы, также не остался в долгу и одарил доктора участками земли на Оаху с наветренной и подветренной стороны острова, пригодными для земледелия.
Шеффер отправляется на остров Оаху и на выделенном участке земли начинает строить склады для товаров и причал, используя по распоряжению короля в качестве рабочей силы местных островитян. Строительство продвигалось успешно, но при этом ни на шаг не приближало доктора к главной цели, ради которой он прибыл на Гавайские острова – освобождению захваченного корабля.
Но скоро на Оаху прибывает русская шхуна «Открытие» под командованием лейтенанта Подушкина, а спустя несколько дней, неожиданно появляется компанейское судно «Ильмена» с американским капитаном Уодсвортом. На его борту находились приказчики компании Тараканов, Никифоров, а также двадцатилетний сын правителя Баранова – Антипатр.  Тут в голове доктора созрел хитрый план, и он действует быстро и решительно. Сославшись на предоставленные ему правителем Барановым полномочия,  Шеффер забирает с «Ильмены» несколько русских и более сорока алеутов и на «Открытии» отправляется на остров Кауаи.
Местный король встретил россиян радушно, но несколько настороженно. Однако Шеффер уже знал, как завоевать доверие вождя. Он вылечил Каумуалии и его жену от водянки и простуды, и сразу же завоевал его расположение. Правитель острова пожаловал доктору земли в долине реки Ваймеа и плодородную долину Ханалей на севере острова. Он также согласился на монопольную торговлю сандаловым деревом, что, впрочем, противоречило установленному Камеамеа закону.
19 мая 1816 года Шеффер записал в своем дневнике: «Согласно установленному, мы с королем оформляем все документы детально. По контракту с ним и Российско-Американской компанией он обязан отдать компании груз с корабля «Беринг» или заплатить его денежную стоимость, подтвердить монополию торговли сандаловым деревом на Кауаи, дать разрешение на открытие русской фабрики на Кауаи. Король Каумуалии также уступает Российско-Американской компании участки земли на Кауаи, пригодные для выращивания растений и освобождает от любых налогов».
Через два дня доктор Шеффер и Каумуалии согласовали секретный договор, ведущий к осуществлению тайных желаний каждого из них. Шеффер намеревался присоединить эти тропические острова с благодатным климатом к Российской Империи и править здесь от имени императора Александра I, очевидно, искренне полагая, что российское правительство и император непременно поддержат его инициативы. Каумуалии грезил властью над всем архипелагом и готов был пойти под покровительство любого государства, лишь бы занять место короля Камеамеа.
В обмен на первое же судно с грузом сандалового дерева доктор обещал предоставить правителю острова полностью оснащенный боевой корабль, что, несомненно, станет серьезной силой в борьбе к Камеамеа. Каумуалии рассчитывал отправить 500 своих воинов под командованием Шеффера на завоевание островов архипелага. На каждом завоеванном острове он обещал оказать помощь в постройке русских фортов, а также передать в пользование Российско-Американской компании половину острова Оаху и участки земли на каждом острове, все сандаловые деревья, а также прекратить торговлю с Северо-Американскими Соединенными Штатами. Шеффер в свою очередь обязался обеспечить солдат амуницией и поставлять из Русской Америки рыбу и древесину.
В знак подтверждения согласия обеих сторон королю Каумуалии была вручена серебряная медаль с изображением императора Александра I и подарена форма офицера русской армии. На шхуне «Открытие» лейтенант Подушкин обрядил правителя острова в форму с эполетами, фуражку и саблю. В таком виде и с российским флагом в руках он ступил на берег и в сопровождении своей свиты важно прошествовал в резиденцию. Там, под пушечный салют с корабля, он торжественно поднял флаг.
Шеффер немедленно приступает к строительству на острове Кауаи в устье реки Ваймея форта Елизаветы, а также фортов Александра и Барклая де Толли на севере острова. Вместе с землей Шефферу были дарованы несколько поселений, жителей которых он также привлекает к строительству.
Из дневника доктора Шеффера от 24 мая 1816 года: «Закон. Русские флаги поднимаются на Кауаи только в русские праздники. Король передал три здания для проживания наших русских. Я жил и спал в королевском покое пока не построили фабрику».
Акты дарования русским земли были оформлены официально. «Декларацию о дружбе» и «Акт о земле» подписали министр Камахалолани и доктор Шеффер.
Вступив во владения новыми землями, Шеффер изменяет географические названия. Появляются реки Дон и Георгиевка, а долина Ханалей теперь стала именоваться «долиной Шеффера». Своим заместителем, вторым человеком среди русских, он назначает приказчика Тимофея Тараканова. Тараканов также удостаивается благоволения короля и получает в подарок селение в 13 семей на левом берегу Дона. Так неожиданно для себя, простой компанейский приказчик, крепостной дворовый человек, становится «гавайским дворянином».   
На плодородных землях острова россияне разбили огороды и приступили к посадке растений. Сохранились записи Филиппа Осипова: «Шеффер  приказал нам начать посадку растений. Мы посадили капусту, картошку, турнепс, морковь, бобы, горох и другие овощи, а также кукурузу, горчицу, ананасы, арбузы, виноград, хлопок и пшеницу. Все прекрасно взошло, кроме пшеницы. Почему пшеница не взошла, неизвестно. Может почва была не подходящая, а может семена плохие. Многие посажанные нами растения не знакомы им (гавайцам) и король воспринял это с благодарностью. Он даровал компании два куска земли по обе стороны реки Ваймея».
О своих опытах в земледелии Шеффер писал так: «Я посадил хлопок на 10 квадратных саженях для Российско-Американской компании. В декабре 1816 и январе 1817 на первом сборе урожая я получил 272 фунта хорошего, высокого качества, хлопкового волокна, чистого от семян. Второй урожай в июне будет такой же или еще больше. Основная работа заключается в пересадке растений и очистке земли».
Воодушевленный успешным продвижением дел, Шеффер продолжал свою бурную деятельность. Однако король Каумуалии напоминает ему об обещанном боевом корабле. Шхуна «Открытие» под командованием лейтенанта Подушкина давно покинула остров, и в распоряжении доктора находилось лишь небольшое судно «Ильмена» да старый протекающий компанейский бриг «Кадьяк».  Тогда находчивый доктор договаривается с капитаном проходившего мимо острова судна «Авон» американцем Вейтемором об аренде его судна и дальнейшей его покупке, пообещав, что тот получит всю обещанную сумму денег в Новоархангельске. Сам же Шеффер немедленно выезжает на «Кадьяке» в Гонолулу, на остров Оаху, с разведывательной целью.
В то же время на Оаху прибывает военный советник короля Камеамеа англичанин Джон Юнг. Ему стало известно, что, получив в пользование землю на Оахо от короля Камеамеа, русский доктор заручился благоволением еще и у его противника, правителя острова Кауаи. В сопровождении большого отряда гавайских воинов англичанин угрожал Шефферу оружием, и тому не оставалось ничего другого, как только поспешно покинуть остров Оаху. Сразу после его отъезда гавайцы, подстрекаемые англичанами и американцами, сожгли построенные Шеффером склады.
Спустя некоторое время капитан американского брига «Козак» Джон Браун доставляет Шефферу послание от Баранова, в котором тот выражает несогласие с покупкой судна «Авон» и призывает доктора прекратить самоуправство и его сомнительные махинации. Правитель Русской Америки требует немедленно вернуть «Ильмену» и «Кадьяк» со всем грузом и командой. Приказчику Тараканову также надлежало вернуться в Новоархангельск.
Однако Шеффер проигнорировал приказ правителя Русской Америки, не отпустил Тимофея Тараканова, и, очевидно, продолжал надеяться на поддержку из Санкт-Петербурга. Он уже не раз направлял туда докладные записки в обход правителя Русской Америки и вероятно, ожидал, что правительство поддержит его действия и пришлет боевые корабли.
Весной 1817 года до Кауаи вдруг дошли тревожные слухи о напряженных отношениях между Россией и Соединенными Штатами. Опечаленный крушением своих планов и невыполнением доктором своих обещаний король Каумуалии спустил российский флаг. А 5 мая с острова Оаху прибыли несколько лодок и сообщили о начале войны между этими странами. Встревоженный Шеффер направился к королю, надеясь вновь завоевать его доверие. Но несколько американских матросов и гавайских воинов насильно усадили Шеффера в лодку и отправили на «Ильмену». Выждав несколько часов и не заметив изменения обстановки, Шеффер направляет на берег Тараканова, а сам наблюдает с корабля, что же там произойдет. Тараканов взывает к королю, просит его позволения ступить на берег и забрать имущество компании. Каумуалии, хорошо   знавший русского приказчика, как человека спокойного, рассудительного и делового, позволяет ему сойти на берег и приглашает к себе в резиденцию. Их переговоры закончились неожиданным заверением короля и впредь поставлять компании сандаловое дерево, а также снабжать русские корабли провизией. Однако появляться на берегу доктору Шефферу категорически запрещалось.
Поняв, что ожидать больше нечего, Шеффер направился к северной части острова, где возводился форт Александра. Он намеревался обосноваться в форте, но и там местные гавайцы, предупрежденные своим королем, потребовали немедленного выдворения русских с острова. В вооруженном столкновении было убито два алеута, и Шеффер поспешно покидает остров Кауаи. На протекающем «Кадьяке» он вместе с Таракановым отправляется на Оаху, а «Ильмена» следует в Новоархангельск с письмом для правителя Баранова. «Все в руках божьих, - писал Шеффер, - если я умру или буду убит, пожалуйста, напишите несколько слов обо мне во франкфуртских газетах. Я хотел показать, что достоин Вашего доверия и звания русского офицера».
23 июля 1817 года «Кадьяк» бросил якорь у побережья острова Оаху. Но гавайцы не позволили судну войти в гавань Гонолулу. Шеффер вновь направляет на берег Тимофея Тараканова для переговоров. Вскоре доктор получил известие, ставшее для него настоящим ударом. Слухи о «войне», послужившие причиной его выдворения с острова Кауаи, на самом деле оказались ложными. Таким «оригинальным» способом король Камеамеа хотел привести к повиновению правителя острова Кауаи.
Переговоры затягивались, и лишь через неделю «Кадьяку» было позволено войти в гавань. Советник Камеамеа Джон Юнг и другие англичане настаивали на выдаче и немедленном аресте доктора Шеффера, но Тараканов всячески старался смягчить его участь. Тогда американский капитан Льюис, которого Шеффер когда-то лечил, предложил ему место пассажира на своей шхуне «Пантера», отправляющейся в Кантон. Доктор незамедлительно воспользовался предложением и покинул Гавайи. Но в Гонолулу остались 66 человек русских и алеутов. Вскоре Тимофею Тараканову удалось заключить договор с представителем американской меховой компании Д. Дж. Астора Джоном Эбетсом  и отправить 40 человек алеутов с промысловой партией на американском корабле в Калифорнию. Сам же Тараканов смог вернуться в Новоархангельск только в декабре 1817 года.
Так закончилась эта удивительная история. Кто знает, как сложилась бы судьба Гавайских островов, будь российское правительство  порасторопней. Впрочем, вряд ли стоит думать о том, что над этими островами мог бы сейчас развиваться российский флаг. Слишком уж далеко находились они от Санкт-Петербурга, а из кабинетов правительственных чиновников с трудом просматривалась неоспоримая их польза для Русской Америки. Александр I вряд ли бы вновь решился на обострение отношений с Великобританией, считавшей Гавайские острова, открытые капитаном Куком, зоной своих интересов. Однако и британцам не удалось сохранить здесь свое влияние, и уже более ста лет над островами развивается звездно-полосатый флаг.
Как же сложилась дальнейшая судьба доктора Шеффера?
Побывав в Европе, он в 1821 году едет в Бразилию, где ему уже доводилось бывать во время плавания на шлюпе «Суворов». Неугомонный авантюрист  вступает там в повстанческую армию, получает звание капитана и участвует в борьбе за независимость. Спустя два года он возвращается в Германию и рекрутирует эмигрантов для Бразилии. В 1827 году вновь отправляется в Бразилию и, по одним источникам, живет там до своей смерти в 1836 году, по другим – перед смертью возвращается в Германию и умирает на родине.
На гавайском острове Кауаи полностью был построен лишь форт Елизаветы. Форты Александра и Барклая де Толли так и не были закончены. Форт Елизаветы активно использовался королем до 1850 года, а в 1864 году был закрыт по приказу гавайского правительства. Шестигранная звездообразная каменная кладка основания форта сохранилась до наших дней.